15-07-2023
Письмо́ запоро́жцев туре́цкому султа́ну — наиболее известный письменный памятник истории Запорожской Сечи.
Содержание |
Наиболее ранние русские рукописи «переписки турецкого султана с казаками» и немецкое листовое издание XVII века содержат краткий вариант текста без ненормативной лексики. В сочинении речь идет не о запорожских казаках, а о чигиринских казаках. Обширные варианты послания, в которых письмо султана обращено к запорожцам, появляются только в рукописях середины XVIII в.[1] В популярных публикациях (печатных и электронных) для того, чтобы повысить интерес к памятнику, часто совмещают тексты письма султана из рукописей XVII века и пространные, богатые ненормативной лексикой тексты середины — конца XVIII века.
Существует несколько вариантов текста письма, предложенный ниже считается каноническим (приводится по выписке из книги Дарвинского сборника истории Запорожской Сечи, хранящейся в Государственной публичной библиотеке (ныне Российская национальная библиотека) Санкт-Петербурга, послание относится к концу XVII века, в настоящее время такого сборника в фондах РНБ нет).
Предложение Мехмеда IV:
Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Ибрагима I, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем не победимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться.
Султан турецкий Мехмед IV.
Выписка из истории Дмитрия Яворницкого, хранящейся в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге:
Отвiт Запорожцiв Магомету IV
Запорожские казаки турецкому султану!
Ти, султан, чорт турецкий, i проклятого чорта брат i товарищ, самого Люцеперя секретарь. Якiй ты в чорта лыцарь, коли голою сракою ежака не вбъешь. Чорт высирае, а твое вiйско пожирае. Hе будешь ты, сукiн ты сыну, сынiв христiянських пiд собой маты, твойого вiйска мы не боiмось, землею i водою будем биться з тобою, распройоб твою мать.
Вавилоньский ты кухарь, Макидоньский колесник, Iерусалимський бравирник, Александрiйський козолуп, Великого и Малого Египта свинарь, Армянська злодиюка, Татарський сагайдак, Каменецкий кат, у всего свiту i пiдсвiту блазень, самого гаспида внук и нашего хуя крюк. Свиняча ты морда, кобыляча срака, рiзницька собака, нехрещений лоб, мать твою въйоб.
От так тобi запорожцi виcказали, плюгавче. Не будешь ти i свиней христiанских пасти. Теперь кончаемо, бо числа не знаемо i календаря не маемо, мiсяц у небi, год у кнызи, а день такий у нас, який i у Вас, за це поцелуй в сраку нас!..
Пiдписали: Кошевой атаман Иван Сирко Зо всiм кошем Запорожськiм
Відповідь Запорожців Магомету IV
Запорізькі козаки турецькому султану!
Ти, султан, чорт турецький, і проклятого чорта брат і товариш, самого Люцифера секретар! Який ти в чорта лицар, коли голою сракою їжака не вб’єш? Чорт висирає, а твоє війско пожирає. Не будеш, сучий ти сину, синів християнських під собою мати. Твого війська ми не боїмося, землею і водою будемо битися з тобою, распройоб твою мати.
Вавилонський ти кухар, македонський колесник, єрусалимський броварник, олександрійський козолуп, Великого та Малого Єгипту свинар, вірменський злодіюка, татарський сагайдак, кам’янецький кат, в усього світу й підсвіту блазень, самого гаспида онук і нашого хуя крюк. Свиняча ти морда, кобиляча срака, різницький собака, не хрещений лоб, матір твою вйоб.
От так тобі запорожці висловили, плюгавче. Не будеш ти і свиней християнських пасти. Теперь кінчаємо, бо числа не знаємо і календаря не маємо, місяць у небі, рік у книзі, а день такий у нас, який і у вас, за це поцілуй у сраку нас!..
Підписали: Кошовий отаман Іван Сірко з усім кошем Запорізьким
Ответ Запорожцев Магомету IV
Запорожские казаки турецкому султану!
Ты, султан, чёрт турецкий, и проклятого чёрта брат и товарищ, самого Люцифера секретарь. Какой ты к чёрту рыцарь, когда голой жопой ежа не убьёшь. Чёрт высирает, а твое войско пожирает. Не будешь ты, сукин ты сын, сынов христианских под собой иметь, твоего войска мы не боимся, землёй и водой будем биться с тобой, распроёб твою мать.
Вавилонский ты повар, Македонский колесник, Иерусалимский пивовар, Александрийский козолуп, Большого и Малого Египта свинопас, Армянская злодеюка, Татарский сагайдак, Каменецкий палач, всего света и подсвета дурак, самого аспида внук и нашего хуя крюк. Свиная ты морда, кобылиная срака, мясницкая собака, некрещённый лоб, мать твою ёб.
Вот так тебе запорожцы ответили, плюгавому. Не будешь ты даже свиней у христиан пасти. Этим заканчиваем, поскольку числа не знаем и календаря не имеем, месяц в небе, год в книге, а день такой у нас, какой и у Вас, за это поцелуй в сраку нас!
Подписали: Кошевой атаман Иван Сирко со всем лагерем Запорожским
Следует отметить необычную мягкость и осторожность грозного султана, который против обыкновения не угрожал казакам страшными карами, а всего лишь предлагал им перемирие. Обычный стиль и тон посланий османских владык — как предшественников, так и наследников Мехмеда IV — был не таков. Вот, например, как автор послания запорожцам написал в Вену императору Священной Римской империи Леопольду I:
Я объявляю тебе, что стану твоим господином. Я решил, не теряя времени, сделать с Германской империей то, что мне угодно, и оставить в этой империи память о моем ужасном мече. Мне будет угодно установить мою религию и преследовать твоего распятого бога. В соответствии со своей волей и удовольствием я запашу твоих священников и обнажу груди твоих женщин для пастей собак и других зверей. Довольно сказано тебе, чтобы ты понял, что я сделаю с тобой, — если у тебя хватит разума понять всё это. Султан Мохаммед IV".
Но всё это может говорить не об отсутствии письма к запорожцам (и, соответственно, их ответа), а об особом отношении к ним — Османская империя хотела видеть воинственных казаков своими вассалами. Казаки в своих походах доходили не только до Крыма, но и до турецкого Синопа и других черноморских гаваней Порты.
Изучение и публикацию писем начал в 1869 году А. Н. Попов, обнаруживший в Хронографе 1696 года среди антитурецких памфлетов «Список с письма, каков прислан в Чигирин к казаком от турскаго салтана июля в 7 день 1678 году» и «Ответ от казаков из Чигирина салтану». Попов определил эти сочинения как «подложные грамоты, вымышленные нашими книжниками». В 1872 году журнал «Русская старина» опубликовал «переписку» по трем спискам с комментариями Н. И. Костомарова.
В 1923 и 1950 годах исследователи К. Харлампович и Е. Борщак пришли к выводу, что изначально переписка султана с казаками представляла собой распространявшийся в Европе антитурецкий памфлет. Его перевели на русский язык в Москве в Посольском приказе. Этот перевод и его переделки распространились сначала в русской, а потом в украинской рукописной традиции. Против этой версии резко выступили советские историки М. Д. Каган и Г. А. Нудьга они настаивали на национальном происхождении памятника.
Позднее американский исследователь Даниэль Уо (D. C. Waugh) установил, что наиболее ранние версии рассматриваемых текстов являются переводами, составлявшими небольшую часть обширной общеевропейской «Turcica» — памфлетов антитурецкого содержания.[2] Уо оценил «переписку турецкого султана с запорожскими казаками» как подделку и связал её появление с процессом становления национального украинского самосознания:
One of the other examples of the apocryphal correspondence came to be used for a different purpose. The correspondence of the sultan with the Chyhyryn Cossacks had undergone a textual transformation sometime in the eighteenth century whereby the Chyhyryntsy became the Zaporozhians and the controlled satire of the reply was debased into vulgarity. In this vulgar version, the Cossack correspondence spread quite widely in the nineteenth century. In a number of instances, it was cited as authentic documentation, largely, it seems, because the letters tended to confirm a preconceived romantic picture of what the Cossacks were thought to be like coarse and piratical, but heroes of the struggle in the Ukraine for independence from non-Ukrainian controls. Obviously the revival of the Cossack correspondence in such a context is to be connected with the growth of Ukrainian nationalism as well as the growing scholarly interest in the study of national and ethnic distinctions. The best-known reflection of the nineteenth-century popularity of the Cossack correspondence is the famous painting by II’ia Repin showing the uproarious Zaporozhians penning their reply.[3]
Достоверность письма вызывает сомнения у некоторых исследователей по следующим причинам:
Писем казаков было несколько — письмо запорожских казаков, письмо чигиринских казаков и пр. Научное исследование писем казаков приведено в статье М. Д. Каган-Тарковской «Переписка запорожских и Чигиринских казаков с турецким султаном (в вариантах XVIII в.)»[5]
Классик украинской литературы, поэт-юморист Степан Руданский еще в XIX веке написал свою версию письма:
АХМЕД III і ЗАПОРОЖЦІ
В літо тисяча шістсоте, В літо теє Боже, Прийшла грамота Ахмета В наше Запорожжє:
«Я, султан, син Магомета, Внук Бога їдного, Брат Місяця-перекроя І Сонця самого,
Лицар сильний і могучий, Краль над королями. Воєвода всього світу І цар над царями,
Цар столиці Цареграду І цар Македону, Греків, сербів, молдаванів І цар Вавилону,
Цар Подолі, і Галича, І славного Криму, Цар Єгипту, і Ораби, І цар Русалиму,
Сторож гробу в Русалимі І вашого Бога... Християн усіх на світі Смуток і підмога,—
Кажу вам, усім козакам, Мені передатись, А як ні— добра від мене Вам не сподіватись!»
Того ж літа запорожці Грамоту читали І до вражого Ахмета От що написали:
«Ти, султане, чортів сину, Люципера брате, Внуку гаспида самого І чорте рогатий!
Стравнику ти цареградський, Пивнику макдонський, Свине грецька й молдаванська, Ковалю вавлонський!
Кате сербів і Подолі, Папуго ти кримська, Єгипетський ти свинарю, Сово русалимська!
Ти погана свинячая Морда, не підмога, І дурень ти, а не сторож У нашого Бога.
Не годен ти нас, хрещених, І десь цілувати, А не то, щоб Запорожжя Під собою мати!
Ми землею і водою Будем воюватись, І тебе нам, бісів сину, Нічого боятись!
Так тобі ми відвічаєм, А року не знаєм, Бо ми ваших календарів В Січі не тримаєм.
Місяць наш тепер на небі, День той самий, що у вас. За сим словом, вражі турки, Поцілуйте в ж... нас!»
В XX веке были написано похожее письмо, адресованное пинскими партизанами Адольфу Гитлеру. Письмо было отпечатано в количестве свыше 200 экземпляров на пишущей машинке. Его текст приводится в письме П. К. Пономаренко от секретаря Пинского обкома комсомола Бирюкова, датированного 8 марта 1944 года:
Верховному Главнокомандующему Германии, ограбившему Францию, Голландию и Данию, обокравшему Бельгию и Австрию, Чехословакию и Норвегию, зачинщику мировой войны, подлому палачу нашей страны, сумасшедшему стратегу, вызывающему много смеху, эрзац-Наполеону, похожему на ворону, по-немецки фюреру Великому, по-русски бандиту дикому. Отставному ефрейтору — обер-сволочи Гитлеришке.
Деловые соображения, советы и предложения пинских партизан, каковые записал Иван.
Задумалось тебе да твоей шпане, в том числе Риббентропу, покорить себе Европу. Насколько это было глупо, не скумекала такая, как ты, залупа. Не сварила твоя баранья башка, что тонка окажется кишка. Видно, кобыла, что тебя родила, не мозгами, а мякиной «котелок» твой набила. Возомнив, что ты Наполеон, полезли немцы на рожон. И не зная броду, сунулись в воду. В итоге, не покорив Европу, уже получили коленом в жопу. Пока ещё держитесь на волоске, но скоро получите хуем по башке. И от твоего, бандит, фашистского гнезда ни хера не останется, немецкая ты пизда.
Помнишь, мудак, страшил нас как. Словно сука, на весь мир гавкал: «Я победил один дескать, — Красная Армия разбита, авиация побита, Москве, мол, капут». Да никто тебе не верил, чертов пуп. Нас, едрёна вошь, такой хуйнёй не проведёшь, знали мы, старый пердун, что известный ты хвастун. Знали, ёб твою в Берлин мать, что скоро начнёшь в штаны срать! И не ошиблись!
Из-под Москвы удирая, бежали фрицы, пятки обсирая, штаны теряя. Под Сталинградом дело кончилось для них адом. Под Орлом по башке получили колом. Из-под Белгорода, обсирая пятки, мчались войска твои без оглядки. Около Припяти и Березины тоже немало насрали фрицы в штаны. Словом, дают вам и в хвост, и в гриву, лупят, что кобылу сиву.
От англичан и американцев из Африки бежали твои засранцы. Сейчас дают вам в Италии, а скоро получите кое-где далее. Словом, дело твоё табак, этого не видит только дурак.
Странно, однако, как немцы терпят такое говно, такого безмозглого идиота, как ты, да ещё во главе страны. Поставили б тебя сортиры чистить, там бы ты смог обо всём поразмыслить. Ведь такому, как ты, вояке только и убирать говно да ссаки. Такой, как ты, стратег даже у кур вызовет смех.
Слушай дальше, болван, слово пинских партизан. Слушай, заёбаный гнус, да мотай себе на обосранный ус: не раз говорил ты нам: «Вот уже, дескать, я вам задам !» — А на тебя хуй положили и твоим карателям на шее наложили. Тогда ты Геббельсу сказал, чтоб тот листовку написал. Дескать, переходите к нам, рай будет у немцев вам. Передай Геббельсу, безмозглый идиот, что и этот номер не пройдёт. Родиной мы не торгуем, её не продаём, а на листовки ваши плюём. Иной раз собираем, да жопу подтираем. Если ж ты, старая арийская блядь, ещё раз пошлёшь против нас свою рать, то мы всю твою задрипанную орду, загоним кобыле в пизду. Болот у нас хватит, чтобы вашими трупами гатить.
Совет тебе наш один — убирайся на хуй, господин. Сматывайся из России, пока не поздно, говорим тебе серьёзно. Не уйдёшь добром, по горло накормим говном. Геббельсу и Риббентропу загоним кол в жопу. Тебя сначала дубиной отмесим, а затем на хуй повесим. Остальную твою шпану, загоним поглубже в землю.
На этом писать кончаем, чтоб ты сдох скорей желаем. Скажи Риббентропу, чтобы он поцеловал тебя в жопу. Затем поставь Геббельса раком и сам поцелуй его в сраку. Ведь скоро ваш фашистский бардак потерпит форменный крах. И тогда будет не до поцелуев таким, как вы, хуям.
По поручению партизан, подписываюсь — Иван.[7]
10 октября 1941 года, в ответ на предложение Густава Маннергейма о сдаче в плен, гарнизон советской военно-морской базы Ханко написал свой ответ Маннергейму в духе письма запорожцев. Генерал армии И.И. Федюнинский, занимавший в то время пост заместителя командующего Ленинградского фронта, приводит в своих мемуарах следующий текст письма с небольшими цензурными правками:
"ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ ПРИХВОСТНЮ ХВОСТА ЕЕ СВЕТЛОСТИ КОБЫЛЫ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ, СИЯТЕЛЬНОМУ ПАЛАЧУ ФИНСКОГО НАРОДА, СВЕТЛЕЙШЕЙ ОБЕР-ШЛЮХЕ БЕРЛИНСКОГО ДВОРА, КАВАЛЕРУ БРИЛЛИАНТОВОГО, ЖЕЛЕЗНОГО И СОСНОВОГО КРЕСТА
БАРОНУ фон МАННЕРГЕЙМУ
Тебе шлем мы ответное слово!
Намедни соизволил ты удостоить нас великой чести, пригласив к себе в плен. В своем обращении вместо обычной брани ты даже льстиво назвал нас доблестными и героическими защитниками Ханко.
Хитро загнул, старче!
Всю темную холуйскую жизнь ты драил господские зады, не щадя языка своего...
Но мы народ не из нежных, и этим нас не возьмешь. Зря язык утруждал. Ну, хоть потешил нас, и на этом спасибо тебе, шут гороховый.
Всю жизнь свою проторговав своим телом и совестью, ты... торгуешь молодыми жизнями финского народа, бросив их под вонючий сапог Гитлера. Прекрасную страну озер ты залил озерами крови.
Так как же ты, грязная сволочь, посмел обращаться к нам, смердить наш чистый воздух?
Не в предчувствии ли голодной зимы, не в предчувствии ли взрыва народного гнева, не в предчувствии ли окончательного разгрома фашистских полчищ ты жалобно запищал, как загнанная крыса?
Короток наш разговор.
Сунешься с моря — ответим морем свинца!
Сунешься с земли — взлетишь на воздух!
Сунешься с воздуха — вгоним в землю!
Красная Армия бьет вас с востока, Англия и Америка — с севера, и не пеняй, смрадный иуда, когда на твое приглашение мы — героические защитники Ханко — двинем с юга!
Мы придем мстить. И месть эта будет беспощадна!
До встречи, барон!
Гарнизон Советского Ханко
Месяц октябрь, число 10, год 1941".
— Федюнинский И. И. Поднятые по тревоге. — Воениздат, 1961.
Письмо запорожцев турецкому султану.
