16-05-2023
Моско́вия (лат. Moscovia) — название Российского государства, употреблявшееся в иностранных источниках с XV до начала XVIII века[1][2] наряду с названиями Руссия или Россия[3]. Первоначально было названием Москвы и Великого княжества Московского[4][5]. В качестве самоназвания термин Московия не использовался, войдя в русский язык гораздо позже как заимствованное слово.
Содержание |
| Внешние изображения | |
|---|---|
| Политическая карта Руси 1400—1462 | |
| Политическая карта Руси 1462—1505 | |
| Политическая карта Руси 1505—1550 | |
В эпоху противостояния между Москвой с объединившейся вокруг неё Северо-Восточной Русью с одной стороны и Великим княжеством Литовским с объединившейся вокруг него Юго-Западной Русью, с другой, слово Русь (в Европе Russia, иногда Ruthenia, Rossia или греч. Ῥωσία) продолжало употребляться современниками, но в условиях политического раскола было недостаточно однозначным и нуждалось в уточнении. Нередко, начиная с XIV века, уточнение совершалось по византийскому образцу — Малая и Великая Русь[6]. В других источниках, как например на карте Фра Мауро, различие делалось за счёт названий Чёрная и Белая Русь.
Параллельно, с начала XVI века в политико-географическом европейском лексиконе распространяется понятие Московия. Различные российские исследователи полагают, что оно возникло под влиянием польско-литовской пропаганды[7][8], отвергавшей право Московского государства на Русь[9] и стремившейся закрепить это название только за «своей» частью Руси[10][11].
Одним из первых, кто начал противопоставлять русских (Ruteni) «московитам», был польский историк Матвей Меховский[11]. «Московия» определяется им как государство, где живут «моски», или «московиты», и нигде в тексте описания их страны они не упоминаются как часть русского народа, главным городом которого назван Львов. Позже, Михалон Литвин, в целом перенимая укоренившиеся в польско-литовской публицистике наименования, оговаривается, что образованная часть поляков и литовцев на самом деле знала о тождестве «московитов» и русских[11]. Тем не менее, пропаганда представления о них как о двух разных народах прослеживается в памятниках полемической литературы, возникших после заключения Брестской унии 1596 года[12].
Анна Хорошкевич отмечает, что название «Московия» начало преобладать в странах, получавших информацию из Великого княжества Литовского и Польши, в первую очередь в католических Италии и Франции[13]. В странах Северной Европы, равно как и при дворе императора Священной Римской империи, преобладало правильное этнографическое название — «Руссия» или «Россия»[3], хотя название Московия проникло и туда. Одним из наглядных примеров «перемены» имени, по словам Хорошкевич, являются протоколы секретаря венецианской синьории Марино Сануто, в которых начиная с 1500 года наблюдается постепенный переход от названия (Белая) Руссия к Московии[13]. Она связывает это с усилением польско-литовской пропаганды накануне и во время русско-литовской войны 1500—1503 годов, когда в Литве особенно обострилось неприятие претензионного титула Ивана III «государь всея Руси», содержащего в себе программу объединения русских земель, в том числе находящихся в составе Литвы[14].
Согласно энциклопедии «Киевская Русь — Московия», употребление названия «Московия» было связано с той огромной ролью, которая Москва играла в политической жизни России, что заставляло иностранцев отождествлять столицу со всем государством[1]. При употреблении терминологии «Московия» и «московиты», географы и историки XVI и XVII веков не раз оговаривались, что московитов следует отождествлять с русскими: «Московия получила свое наименование по названию реки и расположенной на ней столице, являясь частью Русии», писал Бароний. В своём ставшем популярным университетском учебнике Хорн подчёркивал: «московиты суть русские, лишь именуемые так по названию столицы их государства»[15].
Развёрнутый комментарий к понятиям «Московия» и «московиты» оставил в начале XVII века французский путешественник Жак Маржерет. Он пишет, что русские после освобождения от татарского ига стали называться московитами — по главному городу Москве, обладающему княжеский титулом, но не являющимся первым в стране, потому что ранее государь русских назывался «великим князем владимирским», а в современное Маржерету время продолжал называться «великим князем владимирским и московским». Из этого Маржерет делает вывод, что: «ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac, то есть русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova — из Москвы»[16] Доктор исторических наук В. Н. Малов называет это наблюдение Маржерета «чрезвычайно важным для понимания этнической (и государственной) самоидентификации российских людей в конце XVI — начале XVII в»[17].
Пример использования Russia, Меркатор, 1595 г.
Пример использования Moscovia, Герберштейн, 1549 г.
Пример совместного использования: Russia, в просторечии Moscovia, Космография Блау, Голландия, 1645 г.
По данным Александра Мыльникова, в XVII—начале XVIII века часто встречалось устойчивое словосочетание «Великая Россия или Московия»[18]. В эпоху Петра I русским правительством предпринимались дипломатические усилия по преодолению двуимённости России в Европе[19].
В русском языке латинское слово «Московия» появилось с середины XVIII века. Оно является типичным варваризмом (не полностью освоенным заимствованием), в силу чего почти не отмечено ни в словарях XVIII—XIX веков, ни в современных исторических и толковых словарях. Семантически может употребляться либо как обозначение допетровской Руси (особенно при переводах), либо как неофициальное название Москвы и/или Московский области[4]. Название «Московия» носят одна из современных российских авиакомпаний, а также поезд по маршруту Москва—Адлер.
Изначально у слова Московия отсутствовали какие-либо негативные коннотации: западноевропейские писатели XVI—XVII веков использовали названия Московия и Россия безо всякой системы, обычно (к примеру, у Герберштейна) эти слова встречались в одном и том же тексте как синонимы.
Однако с середины XIX века успевшее выйти из употребления слово начинает фигурировать в памфлетах польских публицистов, пытавшихся обратить внимание европейской общественности на так называемый «польский вопрос». Пионером облечения старых идеологических традиций Речи Посполитой в новую расистскую форму стал этнический поляк Франциск Духинский[20], эмигрировавший с Правобережной Украины в Париж после поражения польского восстания 1830 года. В своих работах и выступлениях он утверждал, что московиты (так он последовательно называл русских) не европейцы, а азиаты-«туранцы», в отличие от поляков и русинов (так он последовательно называл украинцев и белорусов), которые вместе с другими европейскими народами являлись «арийцами». При этом он подробно описывал различие цивилизаций «арийцев» и «туранцев», делая из них антагонистов, а границу между ними проводя где-то по Днепру. Первых он считал цивилизованными и культурными земледельцами, вторых — дикими и отсталыми кочевниками-варварами. Согласно Духинскому, надо всячески отгородить Россию от Европы как угрозу существования последней, а сделать это возможно будет только путём возрождения Польши в старых границах (включая Украину и Белоруссию). Таким образом, Польша становилась форпостом европейской цивилизации против «дикой» Азии. Употребляя почти исключительно термин Московия, факт современного названия России и этнонима русских Духинский объяснял неким тайным приказом Екатерины II, по которому, чтобы скрыть своё туранское происхождение, московитам в приказном порядке «навязали» имя «арийцев»-русинов[21].
Выступления Духинского поначалу произвели сенсацию в парижских политических кругах, его всячески поддерживали[21], особенно на фоне напряжённых политических отношений Франции и Британии с Россией после Крымской войны. У Духинского появились последователи, например, французы Анри Мартен со своей книгой «Россия и Европа» (1866) или Элиас Реньо с книгой «Европейский вопрос, ошибочно называемый польским вопросом» (1861)[22]. Однако со временем в силу своей в корне псевдонаучности, расистские идеи Духинского не были признаны серьёзным научным сообществом[20]. Учёные России, в том числе Михаил Драгоманов и Николай Костомаров, опубликовавший «Правду полякам о Руси» (1861), активно критиковали его теорию, а языковед Бодуэн де Куртенэ (сам этнический поляк) по смерти Духинского напечатал осуждающую брошюру. Одновременно, в политических кругах Франции изначально конъюнктурная популярность антироссийской концепции пала жертвой всё той же политической конъюнктуры, изменившейся после франко-прусской войны 1870—1871 годов[20].
Впоследствии, подмена официального названия «Россия» словом «Московия» изредка встречалась на политической арене в негативных контекстах. К примеру, британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли в своём письме королеве Виктории в 1877 году призывал «очистить Центральную Азию от московитов и загнать их в Каспий»[23]. В планах нацистского руководства было создание Рейхскомиссариата Московия.
Тезисы и терминология Духинского, будучи отвергнутыми и забытыми в научном мире, оказались востребованным элементом в дискурсе украинских националистов и в XX веке[20][24]. Употребление инокоренного слова «Московия» хорошо вписывалось в культивирование концепции, согласно которой Россия не имеет отношения к культурному наследию Древней Руси[25]. В 1900 году в Галиции вышла пропагандистская брошюра Лонгина Цегельского «Русь-Украина и Московщина-Россия»[20]. В 1921 году была издана (в 1936 году переиздана) книга украинского эмигранта в Чехословакии Сергея Шелухина о названиях Украины, где он, частично повторяя Духинского, доказывал, что «Московия» всегда так называлась и «украла» своё название Русь/Россия у Украины. Схожими терминами оперировал и украинский эмигрант, националист Павел Штепа, издавший книги «Украинец и москвин. Две противоположности» (1959) и «Московство» (1968).
Уже в постсоветский период (1998) на Украине была опубликована книга «Украденное имя» Евгения Наконечного, в которой автор развил идеи Шелухина. Кроме того, название «Московия» и «московиты», (наравне с «Моксель»[26]) постоянно употребляются по отношению к средневековой России и русским в книге непрофессионального[27] историка Владимира Белинского «Страна Моксель», за первый том которой он получил в 2011 году украинскую национальную премию имени Ивана Франко (выдаётся Государственным комитетом телевидения и радиовещания Украины) в номинации «Лучшая научная работа»[28].
Некоторые общественные деятели националистической направленности периодически используют слово Московия в своих высказываниях. К примеру, активистка ВО «Свобода» Ирина Фарион рекомендовала детям, использующим русские формы имён, «собирать чемоданы и выезжать в Московию»[29]. По словам политолога Олега Соскина, «московиты украли у украинского народа язык, православную веру, название страны, а сейчас пришло время это все нам вернуть. А они должны возвратиться к своему финно-угорскому, тюркскому фундаменту»[30][31].
Московиты.